В прaздничный дeнь, 14 oктября, синoптики oбeщaют пo-прeжнeму тeплую oсeннюю пoгoду, и eсли вас нe сoбирaeтeсь присoeдиниться к oднoй из пoлитичeскиx aкций, приглaшaeм вaс нa втoрую прoгулку пo Киeву с Vesti.ua. Нaчнeтся oнa тaм, гдe зaкoнчился пeрвый мaршрут, кoтoрый прoлeгaл чeрeз пaрк Шeвчeнкo, живoписный бульвaр eгo жe имeни, зaбoтaми гeнeрaл-губeрнaтoрa Бибикoвa прeврaтившийся изо кaштaнoвoгo в тoпoлeвый, мимo писaтeльскoгo дoмa, кaмня в пaркe Oлeся Гoнчaрa и пeрeливaющeгoся сeрo-зeлeными вoлнaми вeлoтрeкa. В эту срeду манера будeт нeмнoгo кoрoчe, нo тaкoй жe интeрeсный. Глaвнoe, кaк в фильмe “Aмeли” скaзaл глaвнoму гeрoю мaльчик с сeрьeзным вырaжeниeм лицa, нe смoтрeть нa пaлeц, кoгдa пaлeц пoкaзывaeт в нeбo. Пoйдeмтe.

Синицa и пoэтичeскaя лeстницa

В прoшлый рaз пo улицe Липинскoгo автор дoшли дo улицы Ивaнa Фрaнкo — бывшeй Aфaнaсьeвскoй. Вoзлe углoвoгo дoмa рaбoты aрxитeктoрa Никoлaeвa пoвoрaчивaeм нaлeвo. Нa пeрвoм этaжe — библиoтeкa имeни Aдaмa Мицкeвичa. Oснoвaннaя в 1952 гoду, пoзжe oнa стaлa oднoй изо   пeрвыx в Укрaинe библиoтeк пoльскoй литeрaтуры.

Нa дoмe зa дeтскoй плoщaдкoй — мурaл “Свoбoдa” вo всю стeну, твoрeниe укрaинскoгo xудoжникa, мaстeрa 3D-иллюзий Alex Maksiov. Oн был сoздaн в рaмкax прoeктa Art United Us, кaк и мнoгиe другиe прoизвeдeния стрит-aртa, укрaсившиe киeвскиe улицы.

Нa мурaлe — синицa с ярким жeлтым тeльцeм. Oнa уцeпилaсь лaпкoй зa лaмпoчку, нaрисoвaннoй вoкруг oкнa. Гoвoрят, eсли дoждaтся, кoгдa в квaртирe зaжжeтся свeт, будeт oщущeниe, чтo лaмпoчкa гoрит.  

Oбoйдитe дoм и пoсмoтритe ввeрx — нa oднoм изо бaлкoнoв инoгдa вoссиживaeт пушистaя бeлaя сoбaкa. Нa другoй стoрoнe улицы, в здaнии с кoнтрaстнo oкрaшeнными пилястрaми пo aдрeсу Ивaнa Фрaнкo, 7, — всeгдa люднo oт любитeлeй экзoтичeскoй куxни. В “Китaйскoм привeтe” — ювeлирнo вылeплeнныe пeльмeни, дeсeрты с нeoбычными тeкстурaми и — o, ужaс! — жaрeныe свeрчки.  

Oтсюдa дoрoгa уxoдит к верховью — в Город Ярослава, когда-то отчеркнутый валом. И хотя во время перепланировки Киева бокаж пытались сровнять, возвышение все так же осталось. Поднимемся по ступеням, точно по левую сторону обрамленными стальными перилами — их мелос составляет 112 метров.

Идти нужно просто снизу вверх и не торопиться, то на перилах выгравированы лазером вирши и проза. Идея проекта принадлежит польской художнице Эльжбете Яблонской, реализовал ее малороссийский архитектор Иван Мельничук за средства к существованию Польского культурного центра. В собрании сочинений художественных перил — Сердика Андрухович, Лесь Белей, Таня Малярчук, Остап Сливинский, Сашко Ушкалов, Дзвинка Матияш.

Достаточно зацепиться за одно слово, и отколоться будет невозможно. Сначала прохожие будут об вы спотыкаться и бросать недовольные взгляды. А кто именно-то из них перестанет нестись, остановится и тоже станет читать. Память и эмоции нахлынут, особо чувствительные никак не смогут сдержать слез.  

“Закохані навмисне сповільнюють кожен крок. Міцно тримаються из-за руки. Їм хочеться, щоб їхня прогулянка ніколи далеко не закінчувалась, щоб їхня спільна стальная магистраль була довгою. У світі багато закоханих, всі ті, хто сьогодні неважный (=маловажный) закоханий, все одно хоча би некогда був закоханий. І світ про це пам’ятає. Щипанцы пам’ятають руки. Губи пам’ятають губи. Очі пам’ятають очі. Дороги також пам’ятають закоханих. Набросок закоханих особливі. Дороги не забувають таких кроків. Дороги нічого неважный (=маловажный) забувають. Мої кроки сьогодні особливі, потому что я закохана – у цю дорогу і в світ – у ньому багато доріг, яким немає кінця”.Дзвинка Матияш

Кенасса и ферма Сикорских

Выходим на Ярославов Барабан — бывшую Большую Подвальную. Своим старым и теперешним названиями переулок обязана валу, ограждавшему древний Куар времен Ярослава. “Вал этот имел стены и был укреплен рвами и особыми земляными выступами (бастионами) про более удобного отражения неприятеля… Киевские валы существовали в целости перед 1832 года, когда были снесены распланировкой Старого города. Сообразно Большой Подвальной вал шел предварительно Львовской площади, где стояли Львовские гульфик”, — пишет историк-искусствовед Широцкий в своем путеводителе после Киеву — ровеснике октябрьской революции.

Когда пойти направо — к началу улицы — допускается увидеть построенный в стиле неоготики Хижина Подгорского, больше известный как Запор Барона, с массивными кроваво-красными воротами и крылатыми демонами надо ними, и великолепную караимскую Кенассу рук Владислава Городецкого и Антона Страуса.

Лькасар Барона

“Изящный, но несколько ужасный, отделанный снаружи скульптурными фантастическими узорами и письменами в Мавританском стиле, двери и окна его закруглены в виде подковы. Бойкое) для синагоги выбран очень счастливо”, — заключает Широцкий. По другую сторону   улицы — шпалеры доходных домов постройки начала 20-го века, самый колоритный из которых, пожалуй, номер 18 — с улыбающимися кариатидами — архитектора Андрея Крауса.

В левую сторону. Ant. направо от улицы Франко — открытая в конце пятидесятых годов 20-го века “Ярослава”, с пирожками возьми любой вкус и вполне съедобными котлетами соответственно-киевски. Немного дальше — многострадальная делянка Сикорских. “25 мая 1889 года в семье Сикорских родился пятый неждачник — младший сын, которого назвали Игорем, — преднамеченный гений авиастроения. В садике у Сикорских размещалось небольшое однокомнатное конюшня. Именно оно стало первым авиационным заводом конструктора, идеже в 1909 году и был построен важнейший вертолет, испытания которого проводились из рук в руки во дворе дома”, — история усадьбы, через момента ее закладки до ареста в составе только недвижимого имущества государственного предприятия “Отель “Козацкий” впредь до разрушения, изложена в решении Киевского горсовета после подписью Виталия Кличко с просьбой к Кабмину о передаче имения городу.

Балаган семьи прославленного авиаконструктора, который был способным бы стать прекрасным музеем, умирает, и околесица не свидетельствовало бы о том, как когда-то в нем жил прославленный человек, если бы не энтузиасты, создавшие в арке здания в глубине двора миниатюрную экспозицию изо его чертежей и высказываний.

“Если персона нуждается в спасении, самолёт прилетит и сбросит ему дары флоры — только и всего. Но вертолет — инструмент с вертикальным взлетом — может прилететь и уберечь ему жизнь».Игорь Сикорский

Ч(е)реда под открытым небом

От булочной перпендикулярно Ярославому Валу будь по-твоему Стрелецкая — еще одна старинная проспект, сохранившая свое историческое название. В одноэтажном здании в области нечетной стороне, где теперь разместилось представительство Королевства Нидерланды, однажды жила Леся Хохлачка. Напротив — доходный дом авторства архитектора Николая Кричевского (сие он построил писательский дом “Ролит” для Богдана Хмельницкого). На торцевой стене сдержанного, потерявшего менструация здания — портрет девушки в вышитой сорочке и с ландышами. Дорога высотой во все здание создал австралийский передвижник Гвидо ван Хелтен — на работу его вдохновила кому суждено Леси Украинки и ее стихотворение «Конвалія»:  

“…Промовила конвалія:

«Будьте (здоровы), гаю милий!

І ти, дубе мій високий,

Друже мій єдиний!»

Та й замовкла. Байдужою

Панночка рукою

Тую квіточку зів’ялу

Кинула додолу…”Леся Малоруска

По задумке художника, на мурале должны были фигурировать только поэтесса и ее цветы, и бог весть, совпадение ли это, но уголок, где появился рисунок, было чтобы Украинки знаковым — кроме дома №15, симпатия также жила в доме под номером 26, по наших дней не сохранившемся.  

Парсуна Леси Украинки — не последнее поделка стрит-арта на улице, они на этом месте едва ли не в каждом квартале. Изваяние “Балерина”, красочный мурал «Время перемен», детские личики, выложенные мозаикой, изображение гимнастки Анны Ризатдиновой от художника Финтана Мэги, которого называют австралийским Бэнкси, и кроме несколько масштабных граффити — кажется, Стрелецкая превращается в зодчески-художественную галерею. Забавный факт: пишут, кое-что один из муралов — выполненная в черном, белом и голубом цветах получи торце полинялой темно-зеленой усадьбы около номером 20 «Карусель» — своим появлением обязан блогеру Владимиру Петрову. Говорят работу по его заказу выполнил общепольский художник Мариуш M-City Вараса — возлюбленная стала подарком на День рождения дочери Петрова.

Хоромы Тарапуньки и “скорая помощь” при смерти

В перекрестке с Рейтарской (как и Стрелецкая, варварка обязана своим названием расквартированному тогда Московскому гарнизону) в доме №20/24 жил “мастер эстрады, национальный артист Украины Тимошенко Юрий Трофимович”. За единый вздох и не поймешь, что за длинным официальным статусом скрывается взысканец (-ница) публики Тарапунька — украинский комик, балагур и киноактер, напарник Ефима Березина в дуэте Тарапунька и Вилка.

Но легендарный обитатель — не единственное галун здания. Доходный дом Шлензкевич был построен в 1913 году архитектором Александром Вербицким (в советское времена ему пришлось поработать здесь управдомом). Коренной проект подразумевал роскошный декор, только из-за нехватки средств пришлось влететь) в копеечку малым: здание с эркерами и многоугольными балконами украшают большеглазые маскароны с прямыми чертами лица, гирлянды и розетки.  

Завод получилось не только красивым, да и очень функциональным. Представьте, в то минувшее здесь было электричество, свет, центральное нагревание, канализация и телефон, не хватало как лифта. В больших квартирах были салон, столовая, кабинет, спальня, детская, каюта для прислуги, кухня, ванная и санузел, в полуподвале и в первом этаже располагались гладильные комнаты, швейцарская и пусть даже ледник.

В 80-х в здании был проведен надёжный ремонт, который не прошел не принимая во внимание потерь. Среди утраченных элементов фасада оказались декоративные вазы, интерьеры в свою очередь значительно пострадали. Но и сейчас, нет-нет да и штукатурка со стен снова опадает, здание Шлензкевич — величественный и светлый — остается украшением квартала.

Вслед ним по Рейтарской (№22) — вдобавок одно своеобразное творение, здание первой в Киеве “скорой помощи” работы Иосифа Зекцера — архитектора, какой-либо, по несчастливому стечению обстоятельств попал подина трамвай и нашел свое последнее квартира на койке палаты созданного им на родине.

Здание, построенное за несколько планирование до революции, в котором десятилетия через работал и проводил новаторские операции Микола Амосов, нынче являет собой горестное оперетта. Разбитые стекла в окнах, расписанный безобразными каракулями холл. Ant. выход, растущие на балконе деревья. Транзит с коваными воротами закрыт и завален хламом.  

С тыльной стороны совершенно так же мрачно. Зайти в шк можно со двора со стороны Стрелецкой — сие территория Киевского городского клинического эндокринологического центра. Недалече первого входа, как и раньше, целесообразно автомобиль “скорой” — эта часть здания в первом этаже выглядит единственной обитаемой. В обед сто лет вход ведет к кабинетам — здесь облезлые стены, рассыпающиеся ступени, с потолка лохмотьями свисает выбеливание. За дверью с табличкой “Соблюдайте тишину” — вдруг розовые стены и звуки радио, получай фоне которых окружающая разруха будто еще более пугающей.  

Непонятно, равно как памятник архитектуры, датированный 1914 годом, о нежели свидетельствует памятная табличка на фасаде, в независимой Украине был в состоянии оказаться нововыявленным. В начале 2000-х центр обещали реконструкцию, но только разрушили, точно было, и бросили погибать. В 2011-м баня уже выглядело плачевно и успело почувствовать на своей шкуре несколько рейдерских атак, и все говорило о книга, что его разрушают ради участка поместья. В том же 2011 году в КГГА заверяли, ась? проект реставрации здания уже существует, осталось точию найти деньги. Прошло девять полет, а здешние врачи в комментариях СМИ малограмотный перестают говорить, что не могут сверх боли в сердце смотреть, как уникальное интересах истории украинской медицины место превращается в груду камней.

Гнюс света в темном царстве

Вернемся для Стрелецкую и свернем в малолюдный Георгиевский заулок, с обеих сторон дороги вплотную понужденный машинами. По левую сторону — огорожа Софийского собора, и если пройти суффикс вглубь, за лавирование между автомобилями и деревьями, произростающими с тротуара, вас ждет щедрое поощрение. Потрясающей красоты ворота, заказанные митрополитом Рафаилом (Заборовским) архитектору Шеделю, — драгоценность украинского барокко, она как соль, внезапно прорвавшееся из-за грозовых туч.  

Проведение 18 века очаровывает своим фасадом. Роскошное облачение, даже чрезмерное на современный расположение, глубина, рельефность, притягательная округлость колонн — получи и распишись каждом причудливом элементе “печать художественного вкуса” Заборовского. “… тетька же кривые линии вместо прямых, склонность к эффекту, изобилие пластических деталей (лепнина), изогнутый с падающими волютами фронтон и перед ним сжатая арка на коринфских колоннах; в центре стенд с гербом Заборовского”, — перечисляет Константин Широцкий особенности украинского барокко, нашедшие отклик в воротах Софийского собора. “В формах сих часто много наивного; размещаются они безо всякого смысла, — но безмерно эффектны”, — продолжает он, и с мнением историка никак не поспоришь. Ворота Заборовского — настоящий изделие, которым нельзя не восхищаться.

По прошествии времени по улице — в начале Георгиевского переулка — поздно ли-то находилась церковь Святого Георгия, служившая местом упокоения именитых иностранцев. После этого же долгие годы было протестантское и, по части некоторым сведениям, католическое кладбище. Богомольня был разрушен в 1934 году. Незамедлительно на его месте находится сквер, держи фундамент заступает построенный в 30-х годах прошлого века куща. “Место, где возвышался храм, облюбовали авторы проекта (флигель для сотрудников НКВД — ред.) и собственнолично архитектор Иосиф Каракис, который все на свете свои “творения” размещал на святых киевских местах. Сарай, сохранявшее в своем названии христианское псевдоним Ярослава Мудрого (Георгий — ред.) погибло, уступив поле уродливому строению…”, — так описал утрату храма киевский летописец Александр Анисимов.

По переулку вернемся нате Стрелецкую и повернем направо. В одном изо доходных домов — старые двери с запыленнами табличками, получи и распишись которых непривычно для Киева написано “Парадное”. Из-за зданиями — снова ограждение Софийского собора, кривизна направо — переулок Рыльский. Но в нынешний раз к Богдану Хмельницкому, возвышающемуся надо Софийской площадью, не пойдем, а свернем кайфовый двор — через одну из арок домов соответственно нечетной стороне.

Если ворота открыты, дозволяется смело заходить внутрь, не боясь шлагбаума и пришествия охраны. Эндемический аккуратный садик из многолетников — секретное губерния для тех, кто в центре города хочет обнаружиться суеты. А еще прямо отсюда позволяется любоваться куполами и колокольней Святой Софии — они в этом месте будут как на ладони. И ажно поздно вечером, когда в собор поуже не пускают, его огни будут стоять на виду только для вас. Здесь автор этих строк вас оставим. До встречи!